«Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы,а по уму будьте совершеннолетними». (1Кор.14:20)
В детстве мы считаем всех взрослых умными: взрослый — значит умный. Взрослые всё знают, всё понимают, всё умеют, всё рассудят честно и справедливо, всегда решат наши детские проблемы. Мы смотрим на них снизу вверх.
Но, становясь взрослыми и глядя уже по горизонтали, мы постепенно открываем, что это далеко не так: чересчур много дебилов и идиотов, извините за выражение, нас окружает — взрослых по виду, но оставшихся в умственном отношении несмышлёными детьми, — из-за чего в мире так много проблем, которые, как иногда кажется, лишь нарастают и ведут мир к катастрофе. Игрушечные пистолеты, желание сломать чужую игрушку уступают место настоящим танкам, истребителям, атомным бомбам, смертоносным вирусам, экономическим санкциям, войнам, терактам...
Становясь по возрасту взрослым, никто автоматически не становится умным, нет такого закона природы. Если в детстве мы видим вокруг себя тупых детей (а также капризных, эгоистичных, с преступными наклонностями — из-за того, что родители пропустили начало воспитания, когда ребёнок поперёк койки лежал), то они превращаются в таких же взрослых.
В общественном сознании господствует миф, закладываемый ещё в детские головы, что старый человек — это обязательно мудрый человек, к которому надо проявлять уважение. А может, вон та старушка была в молодости проституткой, мошенницей, а тот старик — насильником и убийцей... Сама по себе старость, солидный возраст не являются чем-то требующим уважения. Мало ли кто доживает до преклонных лет! В этом простом долгожительстве совсем не обязательно есть заслуга человека, а тем более что-то само по себе полезное обществу.
Ответ на вопрос о том, что должно отличать детей от тех, кого принято называть взрослыми, практически связан с вопросом содержания образования и воспитания. Чему надо учить детей? Достаточно ли дать элементарные знания по естественным и гуманитарным наукам, научить отличать ямб от хорея и решать тригонометрические уравнения? Каждого ли человека старше 18 лет с аттестатом или дипломом можно автоматически причислить к разряду совершеннолетних?
Очевидно, что нет. Вот, наблюдаю, идёт по улице интеллигентная на вид женщина с собачкой, подошла к мусорному контейнеру и выкинула в него пустую пластиковую бутылку, хотя рядом стоит специальный контейнер для пластиковой тары. Эта женщина, как и приблизительно 80% населения Португалии (наблюдение оттуда) относится к быдлу (по информации из газет нескольколетней давности, лишь 13% бытового мусора в Португалии разделяется, хотя контейнеры для раздельного сбора мусора стоят на каждом шагу). У меня есть предположение, что быдло составляет большинство населения в любой стране. Страшно, когда оно попадает во власть.
По-настоящему взрослый, дееспособный человек — это человек, который думает о всём обществе, чувствует за него свою ответственность, рационально мыслит, владеет научной методологией. Отсюда, кстати, следует, что такой человек не может не быть приверженцем идеи коммунизма, то есть справедливо и разумно устроенного общества. И кстати, отсюда также понятно, почему не удалось сохранить социализм в СССР, да и сам Советский Союз.
В романе Уильяма Голдинга «Повелитель мух» рассказывается, как дети, благопристойные английские мальчики, оказавшиеся в результате авиакатастрофы одни на тропическом острове, чуть не привели сами себя к гибели, но в последний момент их спасли взрослые. К сожалению, проводя аналогию с современной действительностью, на нынешних взрослых, заигравшихся в свои глупые игры, не существует других взрослых, которые придут и спасут, угомонят, вразумят, рассудят, отберут спички, поставят в угол виновных, сделают а-та-та.
Один из главных персонажей книги Хрюша (Piggy), хотя и был ребёнком, но, в отличие от большинства детей на острове, пытался вести себя и думать как взрослый. С ним же и Ральф, которого также убили бы, как и Хрюшу, если бы в самую последнюю минуту на острове не появились взрослые.
«— Взрослые, они все знают, — сказал Хрюша. — И они не боятся в темноте. Они бы вместе чай попивали и беседовали. И все бы решили».
Другой персонаж Джек Меридью, староста церковного хора, в противоположность Хрюше, Ральфу и Саймону, олицетворяет тупых взрослых, руководствующихся своими собственными демагогическими ахинеями, эмоциями, чувствами, вкусами, маниями и фобиями, а не разумом:
«Мы англичане. А англичане всегда и везде лучше всех».
Конечно, это фразу можно воспринимать узко — как простую иронию над романом «Коралловый остров» Р. Т. Баллантайна, «где воспеваются оптимистические имперские представления викторианской Англии» (Википедия). Но я вижу здесь критику вообще любого шовинизма, включая фашизм, национализм, патриотизм. Джек Меридью — это Гитлер в образе ребёнка (или Путин, или Обама, или Трамп, или Байден, говорящие о превосходстве своей нации или даже «просто» о защите национальных интересов). Джек захватывает власть на острове, умело манипулируя настроениями толпы, апеллируя к самому тёмному, животному в душах мальчиков, играя на их страхах и освобождая от чувства ответственности и необходимости думать — всё как в настоящем взрослом мире, который мы наблюдаем каждый день по телевизору.
Джек в дар невидимому «зверю» насаживает свинячью голову на шест, создавая подобие идола (Повелитель мух, Вельзевул), вокруг которого устраиваются дикие танцы. Здесь мы видим параллель с господствующей религиозной и прочей идеологической ахинеей в нашей современной общественной жизни. С серьёзным видом руководители государств говорят о боге, патриотизме, национальной идее: «Россия, вперёд!», «Слава Украине!», «Бог, храни Америку!». Религия — это паранойя, как и любая другая националистическая, патриотическая и прочая иррациональная чушь. Взрослые люди и думать должны по-взрослому, по-научному, если хотите, без волшебно-сказочного, детско-наивного представления о действительности. Ужасно стыдно, что в 21 веке в мире продолжает господствовать средневековое мракобесие. Дети, верящие в Деда Мороза, выросши, продолжают верить в невидимое сказочное существо и руководствуются в общественной жизни не наукой, а религией.
«В жизни, — сказал убежденно Хрюша, — в жизни — все научно, вот».
…
«— Кто мы? Люди? Или зверьё? Или дикари? Что про нас взрослые скажут? Разбегаемся, свиней убиваем, костер бросаем, а теперь еще — вот!
На него надвинулась грозная тень.
— А ну, заткнись, слизняк жирный!
Завязалась мгновенная стычка, и вверх-вниз задергался мерцающий в темноте рог, Ральф вскочил:
— Джек! Джек! Рог не у тебя! Дай ему сказать!
На него наплывало лицо Джека.
— И ты сам тоже заткнись! Да кто ты такой? Сидишь, распоряжаешься! Петь ты не умеешь, охотиться не умеешь…
— Я главный. Меня выбрали.
— Подумаешь, выбрали! Дело большое!»
Итак, «петь не умеешь, охотиться не умеешь». Джек, претендуя на должность главного, говорит: «... и до-диез могу взять». Так и у нас в элите певцы, писатели, спортсмены, режиссёры, танцоры, т. е. люди художественно-мистического склада ума, которые по своей психофизиологии не способны к дискурсивному (логическому, научному) мышлению — единственно результативному, дающему адекватное представление о действительности и позволяющему вырабатывать правильные практические решения. И потом мы вынуждены смотреть, слушать и читать маразм эмоционально талантливых, но интеллектуально ущербных Ахеджаковой, Басилашвили, Макаревича, Джигурды, Лозы и Волочковой, всяких других алён водонаевых, чулпан хаматовых, александров цыпкиных, ренат литвиновых и смотреть «Танцы со звёздами» и политические перебранки, а не интересные лекции и научные диспуты.
Недалеко от художественной интеллигенции ушли и юристы — умственные инвалиды, для которых есть только шаблоны поведения, подобные религиозным заповедям.
Глубочайшее заблуждение, что традиционно к сфере высочайшей духовности относят то, что на самом деле относится к низкой животной сфере: патриотизм, национализм, религия, «высокие» чувства, связанные с удовлетворением животных потребностей. Стоит ли удивляться, почему «красота» никак не спасает мир, что войны не прекращаются? А как же они прекратятся, если воевать, проливать кровь свою и чужую — это высокая доблесть?
Конечно, роман «Повелитель мух» — это не реалистическая литература, а философская притча, в которой полно символов, аллегорий. Главная и всем очевидная аллегория — дети символизирует взрослое общество. Мир на острове — это уменьшенная копия большого мира. Как в большом мире идёт война (упоминается взрыв атомной бомбы) и люди убивают друг друга, так и тут, на острове, не всё благополучно. Я всего лишь провожу более чёткую параллель, прямо связывая разрушительное поведение человека не с его природой, на что указывает автор в своих лекциях, интервью и эссе, а с недоразвитостью человека: дети останавливаются в умственном и нравственном развитии, не превращаются в настоящих мудрых взрослых, о которых написано в первом абзаце этой статьи.
«— Я вот что скажу. Вы ведете себя, как дети малые.
Снова улюлюканье взвилось и замерло, когда Хрюша поднял белую магическую раковину.
— Что лучше — быть бандой раскрашенных черномазых, как вы, или же быть разумными людьми, как Ральф?
Дикари неистово загалдели. Хрюша снова орал:
— Что лучше — жить по правилам и дружно или же охотиться и убивать?
Снова галдеж и снова — «ж-ж-ж».
Ральф перекричал шум.
— Что лучше — закон и чтоб нас спасли или охотиться и погубить всем?
Джек уже тоже вопил, Ральфа никто не слышал…»
…
«Ральф услышал огромный камень гораздо раньше, чем его увидел. Он почувствовал, как содрогнулась земля — толчок отдался в пятки, сверху с грохотом посыпались камни поменьше. Что-то красное, страшное запрыгало по перешейку, он бросился плашмя, дикари завизжали.
Камень прошелся по Хрюше с головы до колен; рог разлетелся на тысячу белых осколков и перестал существовать. Хрюша без слова, без звука полетел боком с обрыва, переворачиваясь, на лету. Камень дважды подпрыгнул и скрылся в лесу. Хрюша пролетел сорок футов и упал спиной на ту самую красную, квадратную глыбу в море. Голова раскроилась, и содержимое вывалилось и стало красным. Руки и ноги Хрюши немного подергались, как у свиньи, когда ее только убьют. Потом море снова медленно, тяжко вздохнуло, вскипело над глыбой белой розовой пеной; а когда оно снова отхлынуло, Хрюши уже не было».
В послесловии к первой публикации романа в СССР в журнале «Вокруг света» в 1969 году было написано: «Талантливый роман Голдинга — обвинительный акт, предъявленный писателем буржуазному обществу». Тут советский журнал немного приукрасил суть дела, незаслуженно перехвалил писателя. Что бы там ни было, но произведение это написано буржуазным писателем, имеющим буржуазное сознание, и относится к буржуазной литературе. Как талантливый художник слова, Голдинг видит, так сказать, язвы окружающей его жизни и художественно описывает их, но он не способен (как буржуазный писатель, повторю) увидеть причины социального неблагополучия и делает неверные, упаднические, скажем так, выводы о том, что зло является частью человеческой природы, её тёмной стороной: « ... смотрите, смотрите: вот она какой я её вижу, природа самого опасного из всех животных — человека». Biles, Jack I. «Talk: conversations with W. Golding» — N.Y., 1970, с. 3
«Факты жизни приводят меня к убеждению, что человечество поражено болезнью... Я ищу эту болезнь и нахожу ее в самом доступном для меня месте — в себе самом. Я узнаю в этом часть нашей общей человеческой натуры, которую мы должны понять, иначе ее невозможно будет держать под контролем». Из выступления на встрече европейских писателей в Ленинграде в 1963 г.
«Прежде я верил в совершенствование человека как существа социального, в то, что правильное общественное устройство пробудит к жизни силы доброй воли, и в то, что социальное зло можно искоренить с помощью реорганизации общества». Golding W. The Hot Gates. P. 86.
Такие утверждения ничем не отличаются от утверждений защитников капитализма, с помощью которых они «доказывают» невозможность построения справедливого коммунистического общества, называемого ими утопией. Способность видеть недостатки современного ему капиталистического общества и правдиво их описывать у буржуазного писателя-экзистенциалиста может реализоваться только в виде антиутопии, что мы и видим в данном случае.
Уильям Голдинг: «Наша человеческая природа основывается на способности определять ценностные категории, на возможности решить, что есть правда, а что ложь, что безобразно, а что красиво, что справедливо, а что — нет. Это именно те вопросы, на которые наука не готова ответить с её системой мер и анализом. На них может быть найден ответ только методами философии и искусства». Golding W. Rough Magic // Golding W. The Hot Gates and other occasional pieces. London — Boston: Faber and Faber, 1965. с. 130
Здесь мы наблюдаем типичную буржуазную идеалистическую философию с её представлением о якобы нескольких видах познания истины: религиозном, художественном, обыденном, научном. На самом деле есть только один вид познания — научный, и, соответственно, только один — научный — вид знания, а всё остальное чушь собачья, которая, к сожалению, продолжает печататься год за годом в учебниках (и материалах для подготовки к ЕГЭ: хочешь получить высокие баллы — повторяй эту белиберду).
Что бы ни говорил сам Уильям Голдинг в своих интервью («Хрюша не мудрый. Он не дальнозоркий, он рационалист, ограниченный и наивный, рационалист, как все учёные». Biles, Jack I. «Talk: conversations with W. Golding» - N.Y., 1970, с. 12), критикуя рационализм, науку и ставя в центр человеческого существования иррационализм, интуицию, искусство, нам важно не что хотел сказать писатель, а что сказал. Погиб не только рационалист Хрюша, но и иррационалист-провидец Саймон, познавший, как пишут все критики, истину через интуитивное озарение (во время приступа, напоминающего эпилепсию), понявший, кто тот страшный зверь, которого сделали своим идолом охотники: «Зверь — это мы сами». Ставить Хрюше в вину то, что он этого якобы не понял, — такая же глупость. «Зверь» — всего лишь художественный образ, пустая красивость, а не рациональное знание, Хрюша и Ральф совершенно правильно считают зверя выдумкой, их рациональное представление о несуществующем звере намного адекватнее, чем художественное саймоновское «Зверь — это мы сами». Болезненный, тонко чувствующий Саймон в книге является положительным персонажем, но по сути не отличается от такого же иррационалиста Джека Меридью. Альтернативами друг другу являются не хороший и плохой иррационализм, а иррационализм и рационализм. Беды в мире происходят не от излишнего рационализма, не от науки, не от прагматизма, как нам пытаются внушить писатели, а от иррационализма, особенно когда он охватывает много людей, превращаясь в массовое психическое расстройство.
Последние слова в романе: «Но остров сгорел, как труха. Саймон умер, а Джек… Из глаз у Ральфа брызнули слезы, его трясло от рыданий. Он не стал им противиться; впервые с тех пор, как оказался на этом острове, он дал себе волю, спазмы горя, отчаянные, неудержимые, казалось, сейчас вывернут его наизнанку. Голос поднялся под черным дымом, застлавшим гибнущий остров. Заразившись от него, другие дети тоже зашлись от плача. И, стоя среди них, грязный, косматый, с неутёртым носом, Ральф рыдал над прежней невинностью, над тем, как темна человеческая душа, над тем, как переворачивался тогда на лету верный мудрый друг по прозвищу Хрюша.
Офицер был тронут и немного смущен. Он отвернулся, давая им время овладеть собой, и ждал, отдыхая взглядом на четком силуэте крейсера в отдаленье».
Толстый, неуклюжий, косноязычный, не умеющий петь, танцевать и охотиться, «верный горькой правде» Хрюша всё-таки назван мудрым. Художественная правда невольно заставила писателя сказать истину, хоть сам писатель этого, по всей видимости, и не осознал (судя по поздним интервью, лекциям, эссе).
Особенность литературно-художественных произведений — в них не говорится прямо, о чём оно, какова главная мысль автора, а всё выражено расплывчато, полунамёками, нам предлагается читать «между строк» и самим делать выводы. Для меня роман «Повелитель мух» — не о какой-то порочной природе человека, как пишут литературные критики и говорит сам его автор, а о том, к чему приводит иррационализм. Именно рационализм, интеллект, умение логически мыслить, видеть с помощью разума (ratio — лат. разум) мир таким, каков он есть, отличает человека от животных. А иррационализм — это, напротив, проявление неосознаваемой, глубоко скрытой, но прорывающейся иногда наружу, животной, инстиктивно-эмоциональной, звериной сущности человека. Социальная среда формирует человека как рационально мыслящее существо, способное жить в гармонии с другими индивидами в едином обществе, нет никакой трагической предначертанности человеку скатываться в дикое звериное состояние. Что-то мне подсказывает, что окажись подобным образом на этом острове настоящие советские пионеры и октябрята, такого не случилось бы.
Первоначально опубликовано здесь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий