Как доктор наук гасил ореол Маркса

 

Часть 1-я

Часть 2-я

Часть 3-я

Благотворительность — это стыдно

Не знаю, что в голове у правых охранителей-патриотов, раз они благотворительность воспринимают как что-то абсолютно хорошее. Видимо, у них какое-то психо-эмоциональное отклонение. Для меня всегда понятие благотворительности носило отрицательную эмоциональную окраску. Благотворительность ассоциируется с горем, нищетой, наличием униженных и оскорблённых, контрастом сосуществующих рядом бедности и богатства. Вряд ли можно гордиться тем, что по телевизору собирают деньги больным детям. Плоха не благотворительность, а то, что её вызывает.

  И кто бы что ни говорил, просить — это всегда унижение. 

 Альберт Тарасов

Роботы — хорошо или плохо?

Буржуазная экономическая теория говорит о существовании так называемой технологической безработицы — замещении людей машинами в результате механизации, автоматизации и других технологических усовершенствований процесса производства. Эта безработица раньше не пугала рыночных экономистов. Но происходящая сегодня Четвёртая промышленная/технологическая революция, связанная с роботами, цифровизацией, искусственным интеллектом, вдруг сильно их обеспокоила и они стали хором предсказывать экономическую и социальную катастрофу, апокалипсис ("робокалипсис"): роботы заменят рабочих и появится "бесполезный класс" ненужных, незанятых в производстве людей. Что делать с "технологическими" безработными, экономисты не очень представляют, поэтому предлагают, например, платить всем так называемый безусловный основной доход (вне зависимости от места человека в производстве — и работающим, и нет), взимать налог с каждого робота... 

Механизация, автоматизация, роботизация, компьютеризация и прочие технологические усовершенствования процесса производства увеличивают производительность труда, что позволяет за меньшее время производить большее количество продукции. Машины освобождают человека от тяжёлого, изматывающего, рутинного, монотонного, вредного для здоровья труда, как физического, так и умственного. Любой нормальный человек только порадуется этому. Помните, как в песне из детского фильма пелось: «Вкалывают роботы, а не человек»? 

Не радуются только рыночные экономисты. Попытаемся ответить, почему. Первая промышленная революция (паровые машины), Вторая (электричество и двигатели внутреннего сгорания), Третья (компьютеры) резко ускорили рост производительности труда, но все высвобождающиеся работники, работу которых стали выполнять машины, в конечном счёте не стали ненужными и выброшенными на улицу, а заняли своё место в расширившемся, многократно выросшем по объёму производстве, требующем новые рабочие руки и головы. Исчезают одни профессии, но появляются другие, уменьшается спрос на низкоквалифицированный труд, но вырастает спрос на труд высококвалифицированный, меняется характер деятельности в старых профессиях... Во времена Гоголя были в государственных департаментах мелкие чиновники, работа которых заключалась в простом переписывании бумаг разборчивым почерком (титулярный советник Акакий Акакиевич Башмачкин). Сейчас эту работу выполняют принтеры, копировальные аппараты с много большей производительностью и качеством. Но не думаю, что в государственных и прочих учреждениях сильно убавилось количество конторских рабочих. 

При экстенсивном росте капиталистического производства (росте сферы приложения капитала) увеличивается и количество занятой рабочей силы. Таким образом, вопрос о технологической безработице 4-й промышленной революции, как чём-то катастрофическом, качественно отличающемся от обычной, перманентной технологической безработицы, связан с вопросом о пределах экономического роста вообще и пределах капитализма в частности. Разговоры о технологической безработице, вытеснении живых рабочих неживыми роботами появились только в связи с представлением о достижении границ экстенсивного экономического роста — когда не остаётся свободного экономического пространства для высвобождающихся в процессе технологизации рабочих рук. 

Необходимо отметить, что определённый "естественный" уровень безработицы есть при капитализме всегда и он не связан прямо с совершенствованием технологий, внедрением машин, то есть новые технологии не единственная причина безработицы даже в буржуазной экономической теории (кроме технологической безработицы, есть и другие виды безработицы; никаким отказом от роботов, машин, станков, компьютеров безработицу не уничтожишь).

Экономисты классического либерально-рыночного направления не знают настоящую главную цель экономики. Она правильно сформулирована только в марксизме, как «основной экономический закон социализма»: Обеспечение благосостояния и всестороннего развития всех членов общества посредством всё более полного удовлетворения их материальных и культурных потребностей, достигаемого путём непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе научно-технического прогресса.* 

У буржуазных экономистов цель экономики совсем другая: «Производство прибавочной стоимости или нажива — таков абсолютный закон этого способа производства». (К. Маркс. Капитал, т. 1, 1953 г., с. 238 ). 

Для капиталистов рабочие — это не такие же как они сами члены общества, на благополучие которых должна работать экономика и для облегчения труда которых вводят технические усовершенствования (помимо цели повышения производительности труда), а неживые винтики этой экономики, работающие на капиталиста (производящие прибавочную стоимость, то есть увеличивающие капитал), и которых за ненадобностью можно выкинуть на улицу. "Бесполезный класс", как их называет Юваль Харари, — это кому бесполезный, кому не нужный? Капиталистам! В этой их системе опасность безработицы не в том, что людям нечего будет есть (безработица нормальна и необходима в капиталистической экономике для поддержания низких "цен на рабочую силу" — заработную плату, т. к. чем больше зарплата рабочего, тем меньше доход капиталиста), а в том, что она, вдруг, станет слишком большая, что опасно ростом социальной напряжённости, угрожающей господствующему положению капиталистов, революцией, экспроприацией нажитого непосильным эксплуататорским трудом. Ни о каком благополучии безработных они не думают, не надо обманываться! 

Маркс писал, что уровень развития общества определяется количеством свободного времени человека, идущего на его культурное развитие, самосовершенствование, творчество... (при коммунизме не будет несвободного времени, всё время будет свободным). Совершенно логично сокращать рабочее время (продолжительность рабочего дня, недели), раз за то же самое время можно произвести больше продукции. Прогресс производительных сил должен сопровождаться социальным прогрессом. К восьмичасовому рабочему дню перешли уже давно. Почему же дальше рабочий день не сокращается? Разве 8-часовой рабочий день и 40-часовая рабочая неделя есть некий естественный предел? Нет, конечно. Объяснение состоит в том, что, во-первых, чем больше рабочий день, тем больше рабочий приносит прибавочной стоимости капиталисту, поэтому всячески нужно в сознании людей закрепить представление о естественности 8-часового рабочего дня. Более того, насаждается представление, что «успешные» люди работают по 10-12-16 часов в сутки, а все неудачники сами виноваты, потому что лодырничают. Во-вторых, классовое сознание настолько упало у пролетариата, что требование сокращения рабочего дня ими почти забыто. 

Сокращение продолжительности рабочего дня позволило бы увеличивать количество рабочих мест. Там, где один работал 8 часов, можно дать работу двум, работающим по 4 часа. Оплата труда, конечно, не должна уменьшаться, т. к. с ростом производительности труда за меньшее время работником создаётся та же или даже большая стоимость. Но, повторю, находясь в классической экономической парадигме, где необходимо выжимать из работника по максимуму, такой ответ либерально-рыночным экономистам не может прийти на ум. Самое простое следствие трудосберегающего эффекта новых технологий — сбережение, то есть сокращение рабочего времени — рыночные экономисты в упор не видят. Они выдвигают дурацкое предложение о выплате технологическим безработным безусловного дохода (ни за что, за просто так), не задумываясь, что этот самый доход кто-то другой создал своим трудом — почему не освободить этого "другого" от создания безусловного дохода (сократив при этом его рабочее время), дав эту работу вашему безработному? С всеобщим законом сохранения, говорящим, что ничто не возникает из ничего, а лишь перераспределяется, вы, господа буржуазные экономисты, не знакомы? Или вы настолько привыкли в своём капитализме, что можно получать доход не работая, что ничего неправильного в этом (кто не работает, тот ест) не видите?

Для марксизма нет абсолютно никакой проблемы в том, что происходит технологический прогресс. Все блага создаются трудом человека. Как молоток по сравнению с камнем, бензопила по сравнению с ручной пилой, двигатель внутреннего сгорания по сравнению с конной тягой, экскаватор по сравнению с киркой и лопатой не привели экономику в тупик, не увеличили безработицу, так как не могут по-настоящему заменить человека, так и роботы в принципе не могут заменить человека, а только облегчить его труд; они сами есть продукт человеческого труда — создаются человеком, обслуживаются человеком.

Марксизм видит в социализме естественный путь развития общественных отношений при развитии производительных сил. Естественность подразумевает отсутствие внутренних (логических) противоречий, отсутствие технологической безработицы в том числе: как сказано выше, развитие технологий облегчает труд людей, но, при соблюдении принципа справедливости, не вытесняет их совсем в разряд безработных или в некую касту привилегированных людей, не участвующих в процессе производства и ведущих праздный образ жизни. Если буржуазные экономисты говорят о неизбежности технологической безработицы, это означает, что они должны признать, что при капитализме в экономике не соблюдается принцип справедливости. А если они за соблюдение этого принципа, то должны признать, что альтернативой сегодняшней действительности является социализм.

Технологическая безработица, как и безработица вообще, — проблема только для экономики, основанной на эксплуатации человека человеком. Безработица естественна при капитализме — когда существует класс пролетариата, то есть наёмных работников, не имеющих в собственности средств производства и поэтому вынужденных отдавать себя в рабство (это не метафора).

Зачем капиталист совершенствует технологии? Чтобы получать больше прибыли (увеличение благосостояния общества является лишь побочным результатом этого — так учит сама классическая либеральная экономическая школа). Внедрение более совершенных, более производительных технологий даёт капиталисту сверхприбыль по сравнению с конкурентами, пользующимися старыми технологиями, т. к. позволяет производить дешевле, чем производят конкуренты, а продавать по цене рынка, определяемой более высокими затратами общественно необходимого труда. Но с внедрением тех же технологий конкурентами, его сверхприбыль исчезает, потому что общественная стоимость товара снижается.

Роботы могут помогать создавать сверхприбыль капиталисту только в условиях его монопольного (особого, выделенного, привилегированного) положения на рынке, то есть неравномерного развития капиталистической экономики (у одного капиталиста в производстве есть роботы, а у других нет). Неравномерное развитие производительных сил (где-то рынок заполнен, а где-то он ещё есть, где-то рабочая сила дорогая, а где-то она ещё дешёвая, где-то новые технологии, а где-то старые...) — это та "разность потенциалов", которая пока "даёт ток", поддерживает жизнь капитализма на планете. Возникает абсурдная ситуация: чтобы поддерживать капитализм, нужно не допускать всеобщего прогресса, тормозить его (никакого обмена опытом и технологиями между конкурентами быть не может).

Капитализм в своём диалектическом развитии всё больше из прогрессивного способа производства, способствующего росту производительных сил и увеличивающего в целом благосостояние общества, превращается в то, что тормозит экономику, не даёт повышать уровень жизни людей так, как потенциально это было бы возможно при существующем уровне развития производительных сил.

«Капитализм из прогрессивного стал реакционным, он развил производительные силы настолько, что человечеству предстоит либо перейти к социализму, либо годами и даже десятилетиями переживать вооружённую борьбу „великих” держав за искусственное сохранение капитализма посредством колоний, монополий, привилегий и национальных угнетений всяческого рода». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 314).

Четвёртая промышленная революция, по сути дела, существует пока лишь в воображении фантастов. Никакого резкого роста производительности труда в мире, связанного с внедрением роботов, искусственного интеллекта, мы не наблюдаем. Компенсационные механизмы, работавшие во время первых трёх технологических революций, вполне возможно, сработают и в четвёртый раз, особенно, если принять во внимание неравномерность капиталистического развития на планете: глобализация не привела пока к выравниванию уровней экономического развития разных территорий (и приведёт ли?), есть куда направлять и где применять и рабочую силу и технические инновации (и капиталы): не все ещё дороги построены, не все живут в собственном благоустроенном жилье, не везде есть электричество и Интернет, не все накормлены, не все вылечены... Говорить о том, что больше не нужны рабочие руки, потому что некуда их применять — это, если не глупость, то свинство. Не путайте, пожалуйста, реальный мир с устарелой и неработающей его капиталистической схемой, в которой всё подчинено главной цели накопления капитала и необходимое количество рабочих мест определяется тоже этой целью. При капитализме часть рабочих являются лишними не вообще, а в сравнении с потребностями капитала в рабочей силе. Если рабочая сила не является необходимой для извлечения прибавочной стоимости, она становится лишней.

Итак, постоянное совершенствование технологий, сопровождаемое уменьшением удельного веса живой рабочей силы в производственном процессе, не приводит к окончательному вытеснению освободившихся рабочих на улицу, т. к. в условиях постоянного экономического роста эта рабочая сила находит новое применение на рынке труда. Если следовать естественной логике экономики (настоящей её цели: экономика для людей), то никакой рост экономики в будущем и сопутствующий рост автоматизации, роботизации, цифровизации не может создать обществу проблем. Проблемы возникают только в капиталистической экономической теории, где цель экономики — это цель капитала: люди работают на капитал. При научно-техническом прогрессе исчезают условия для самого существования капитала (самовозрастающей стоимости). Капитализм зашёл в тупик, и, чтобы из него выбраться, нужно или отказаться от технического прогресса и, соответственно, социального, повернув назад, или переходить к социализму. Третьего не дано.

Буржуазные экономисты подменяют настоящую проблему — проблему существования самого капитализма в условиях технического прогресса — некой картонной обманкой: проблемой будущей технологической безработицы, причём не говорят, в чём эта проблема (действительная, а не выдуманная) заключается. 

 ----------

*Быть может, кто-то заметил отличие от классической формулировки. Я выбросил слова о постоянно растущих потребностях людей. Причина требует отдельного разговора, но, как минимум, в данной редакции смысл утверждения не изменился. 

Альберт Тарасов

Оригинал