О смысле выражения «Если Бога нет, то всё позволено»

За выходки, что людям вред несут,

Платить уж обязательно придётся,

И непременно всем за них зачтётся,

Но для того есть в мире Высший суд… 

Гёте «Фауст» 

Краткость и художественная форма многих крылатых выражений (красота спасёт мир, знание — сила, патриотизм — последнее прибежище негодяя, ...) не способствуют лёгкому установлению ясного и однозначного их смысла. 

Таково и знаменитое выражение «Если Бога нет, то всё позволено», представляющее собой изменённые слова персонажа романа Достоевского и используемое в качестве аргумента верующими людьми в полемике со своими неверующими противниками. (Вообще-то, Достоевский не первый, кто высказывал такую мысль.)

Типичное возражение атеистов, говоря словами из того же романа: «Человечество само в себе силу найдёт, чтобы жить для добродетели, даже и не веря в бессмертие души!» 

Художник Михаил Ройтер, иллюстрация к книге «Братья Карамазовы» 

Попытаемся ответить на вопрос: Откуда взялось «Если Бога нет, то всё позволено», т. е. зачем верующим понадобился Бог (или бессмертие души) для обоснования нравственного поведения людей?

Оставим в стороне очевидный ответ, заключающийся в том, что верующим людям обычно не свойственно научное мышление и они ответ на любой вопрос — от причин грома и молнии до истоков происхождения моральных норм — ищут не в естественном мире, как принято у учёных, а в сверхъестественном. Нормы поведения, которые по своей природе есть порождение человеческого ума и имеют совершенно земное происхождение (объяснение, почему нормы именно таковы, лежит в природе человека как общественного животного), они полагают спустившимися с неба.

Оставим в стороне и другой напрашивающийся ответ, не имеющий общего характера, заключающийся в том, что для некоторых из верующих согласие с этой фразой объясняется личными качествами: их самих от совершения плохих поступков удерживает только боязнь наказания, а не будь карающего надзирателя — они бы пошли убивать и грабить. Не на каждом углу имеется камера видеонаблюдения или охранник, поэтому их заменяет всевидящий Бог.

Остановимся на чисто, если так можно сказать, философско-лингвистическом вопросе понимания смысла этого выражения.

Камень преткновения здесь слово «позволено». Разные люди понимают его в данном контексте по-разному (что значит «позволено»? кем позволено?).

Вспомним нужные сведения из логики. Любое утвердительное высказывание бывает или описательным (дескриптивным), или оценочным (прескриптивным, нормативным). Описательные высказывания — описывают то, что существует или не существует в мире. Оценочные — оценивают факты с точки зрения «хорошо-плохо», «полезно —вредно», «должно — запрещено».

«Дважды два четыре», «волк ест зайца», «жертвами азиатского цунами 2004 года стало более 200 тысяч человек», «у курицы четыре ноги» — это есть описательные высказывания. «Иван Петрович Сидоров — хороший человек», «вы не должны опаздывать на работу», «нельзя брать взятки», «воруй, но не попадайся» — это оценочные высказывания.

В современной литературе по методологии научного знания описательные и оценочные высказывания противопоставляются друг другу. Первые могут быть истинными и ложными, а ко вторым, как считается, понятия истинности и ложности не применимы. Принцип Юма: Высказывания о том, как должно быть, логически не выводимы из высказываний о том, как есть, т. е. оценочные высказывания нельзя свести к описательным.

Не считаю, что между описательными и оценочными высказываниями есть пропасть. Их противопоставление ошибочно, не научно. Действительно, можно провести взаимно-однозначное соответствие: истина — хорошо, должно; ложь — плохо, не должно. Процесс описания действительности не может обойтись без оценки соответствия этого описания действительности самой действительности. Подразумевается, что должно быть соответствие, что несоответствие есть плохо. Таким образом, не только нет противопоставления одного и другого (описания и оценки), но они друг без друга не могут существовать.

Возьмём, например, высказывание, оценивающее повышение пенсионного возраста. Можно оценить положительно, а можно отрицательно. И то и другое можно представить в виде описательного утверждения: Повышение пенсионного возраста принесёт народу пользу (вред). Неужели и тому и другому нельзя поставить в соответствие истину или ложь?! Конечно, можно!

Идеалистическое, ненаучное, разделение «мира фактов» и «мира ценностей», к сожалению, глубоко укоренилось в человеческих представлениях и мешает рациональному познанию и рациональному, основанному на науке, преобразованию человеческого общества. Оно открывает не просто лазейку, а ворота для всяческого идеалистического бреда и мракобесия — прежде всего в сфере гуманитарного знания, в частности в этике. Отступление от понятий истины и лжи в так называемых оценочных суждениях неизбежно ведёт к отступлению от разума, уходу в субъективизм и идеализм, религию. Часть реального мира — область нравственного регулирования взаимоотношений людей — объявляется принципиально непознаваемой (а как ещё интерпретировать отказ от понятий истина и ложь?), выводится из сферы научного знания и заводится в область спекуляций, художественных вымыслов, идеалистической чепухи о «борьбе сил добра и зла» и пр.

Принцип Юма представляет собой бессодержательную тавтологию, перепевку давно известного положения теории научного познания, что из фактов самих по себе не может ничего логически следовать. К фактам обязательно должны добавляться некие общие утверждения, из которых дедуктивно выводятся следствия. Такими общими утверждениями могут быть и определения. Является данная фигура квадратом или нет — не вопрос ценностей, оценок, а вопрос определений, и конкретный ответ на него является всегда или истинным, или ложным.

Проблема заключается в том, что нет однозначного определения того, что называть хорошим и что — плохим, то есть сугубо научно-формализованный подход, как сказано выше, здесь пока не применяется, а всё отдано на откуп религии и поэтическо-художественной болтовне, хотя такую формализацию провести не составляет большого труда (только идиоты могут не понимать, что, например, быть здоровым — это хорошо, а быть больным — плохо, что всё то, что способствует выживанию человеческой популяции, есть хорошо, а война, загрязнение окружающей среды — плохо... ; только идиотам нужен Бог, указывающий в заповедях, что нужно делать, а чего делать нельзя).

Научные истины являются общеобязательными (видим связь с «оценочно-нормативным»). Действительность есть действительность, её невозможно преодолеть — нельзя «дважды два четыре» переделать на «дважды два пять», как бы мы того ни желали.

Слова «Если Бога нет, то всё позволено» можно переформулировать так: «Если есть Бог, то не всё позволено». 

(Замечание для изучавших и не забывших логику. На самом деле, несмотря на слова «если..., то...», здесь не импликация (→), а эквиваленция (↔): существование Бога означает непозволительность, а непозволительность подразумевает Бога (из A следует B, а из B следует A). Я упростил высказывания, записав их в форме импликаций, чтобы не менять исходное утверждение, хотя, строго говоря, два этих высказывания — данная импликация и импликация ей противоположная — не равносильны/не взаимозаменяемы, а взаимозаменяемы только соответствующие эквиваленции: A ↔ B = ¬A ↔ ¬B, что можно легко проверить по таблицам истинности).

В таком виде это выражение придаёт нравственной сфере характер непреодолимых, объективных законов природы. Высший абсолют не позволяет нарушать нравственный закон: всегда следует воздаяние, возмездие — неважно что посмертное. Непозволительность = неотвратимость наказания. И только. Как нельзя безнаказанно нарушить закон всемирного тяготения, прыгнув с 10-го этажа, так невозможно без последствий нарушить нравственный закон, который, таким образом, становится высшим (или, если хотите, фундаментальным) законом природы, наравне с законами физики. Нравственный закон, который «во мне», приобретает статус «звёздного неба надо мной».

Мы видим, что вор, коррупционер, негодяй, убийца может красиво жить и спокойно умереть в преклонном возрасте на своей роскошной вилле на тёплом морском побережье, а ни в чём не повинный ребёнок погибает от страшной болезни, насилия, катастрофы — и где тут неумолимость нравственного закона, который «во мне»?! Нет её. Всё позволено, если нет высшего нравственного закона — Бога, воздающего каждому по заслугам на том свете. И в этом верующие абсолютно правы — они просто констатируют факт возможности нарушений нравственных норм в мире и, на основании предположения о том, что нет Бога, делают вывод, что всё позволено. Позволено в смысле — законами мироздания, а не в смысле осуждения или одобрения социумом.

Как произведению два на два не позволено быть равным пяти, так и нарушать нравственные законы оказывается не позволено в конечном итоге, если есть бессмертие души. Вот о каком «позволено» может идти речь в утверждении «Если Бога нет, то всё позволено». И с этой точки зрения данное утверждение истинно.

Другое дело, что из этого совсем не следует, что можно творить что угодно и никакое возмездие не наступит. Атеисты не верят в Бога, но в большинстве своём не воруют, не убивают. Ограничительным барьером является не Бог на небесах и даже не земные полиция и тюрьма, не боязнь морального осуждения окружающими, а внутреннее нравственное чувство, сформировавшееся в условиях общественного существования, когда себя человек видит частью общества и других людей воспринимает равными себе. Моральные нормы вырабатываются самими людьми в результате обобщения практики общественной жизни — так, что выполнение этих норм способствует сохранению человеческой популяции. Кроме того, можно предположить, что в результате естественного отбора, в котором от людей, чтобы выжить, требовалась взаимная помощь, взаимовыручка, совместные действия, альтруизм, в человеке сформировалось на генетическом уровне общественное поведение, какие-то врождённые чувства восприятия друг друга не врагами. Это можно видеть даже у животных. Котята, щенята, медвежата играют друг с другом, причём в игре присутствуют не только элементы борьбы, перегрызания друг другу глоток (не взаправду, заметим), но и проявления взаимной нежности, заботы друг о друге. Иногда даже можно видеть такое дружеское взаимодействие у совсем разных видов животных (пример — «Лев и собачка» Л. Толстого).

Итак, выражение «Если Бога нет, то всё позволено», как мне представляется, нужно понимать как тождество (эквиваленцию), которое определяет религиозную этическую концепцию: Бог объявляется источником моральных норм (нормы спускаются человеку свыше, а не создаются самими людьми; нормы — это то, что заповедано Богом) и Бог следит за их выполнением. Так как в наблюдаемом мире мы не видим обязательного возмездия за нарушение установленных Богом норм, то это возмездие переносится в невидимый мир, в который человек якобы попадает после физической смерти, чтобы придать этим нормам статус абсолютности, непреодолимости, подобно непреодолимости объективных законов природы, с той лишь разницей, что не позволяет творить зло некое высшее существо — Бог, а не безликие, бездушные и неумолимые силы природы.

Религиозная этическая концепция недоказуема и абсолютно ненаучна, как всякая другая религиозная выдумка. Единственная её польза, может быть, — хоть немного удерживать безнравственных людей в рамках приличия страхом божьего наказания.

Первоначально здесь